Гульхана

Пивень  Сергей Игнатьевич.

Командир радиовзвода   роты связи при вводе полка.

 

Отдельные воспоминания

      Гульхана – та точка на карте, куда сходятся горные ущелья, а соответственно горные дороги и тропы, как со стороны советской границы от Ишкашима и далее на Файзабад, так и со стороны Пакистана и Китая.

И в первую очередь наше высшее руководство волновал вопрос реакции Пакистана на ввод советских войск в Афганистан.

      Это было не без оснований. Пакистан никаких симпатий к нашей стране и её вооруженным силам не питал. Я так понимаю, что после посещения главных сил полка Маршалом С.Л. Соколовым и Маршалом авиации Силантьевым А.П.( в тот день все три наши мотострелковых батальона ещё находились в Гульхане) и было принято окончательное решение – третий мотострелковый батальон со средствами усиления оставить в Гульхане с задачей прикрыть данное ущелье, выводящее по грунтовой дороге к пакистанской границе.

      С целью сбора, обобщения и передачи информации по обстановке на данном участке афгано-пакистанской границы в Гульхану был направлен офицер разведывательного управления штаба КСАВО в звании « подполковник» из состава оперативной группы. Непосредственно разведывательную информацию по данному вопросу добывал 3-й мсб, от которого периодически с утра, как правило на двух БМП-1 уходил разведывательный дозор во главе с одним-двумя офицерами.

(Личный художественный альбом, рис. «Ежедневная разведка в южном направлении на Искатуль» Дата: 01.03. 1980г.).

      Этому вопросу придавалось очень важное значение во всех верхних инстанциях. Поэтому и потребовалась в Гульхану радиостанция, способная обеспечить связь на дальность свыше 1000км(гарнизон Гульхана – штаб КСАВО, г. Алма-Ата) с возможностью организации дуплексного прямого радиоканала, т.е. так, как мы говорим по обычному городскому телефону.

А поскольку  наш мотострелковый полк был отдельный, т.е. по штату весьма специфический, то и рота связи полка была напичкана средствами радио и проводной связи, которые имелись уже в отдельном батальоне связи мотострелковой(танковой) дивизии.

      Заявляю весьма авторитетно, как офицер, закончивший впоследствии Военную академию связи имени С.М. Буденного и прошедший должность начальника связи мотострелковой дивизии ордена Ленина Ленинградского военного округа.

Так что нашлась такая радиостанция в нашей роте связи, на которой я, переправившись вброд  через горную красавицу Таджикистана реку Пяндж, совершил марш под охраной БМП-1. Да, да, под охраной, я не преувеличиваю.

      Уже начало «работать» требование Директивы о том, что все передвижения радиостанций, КШМ, аппаратных со спецаппаратурой( а это определённый гриф секретности) по территории Афганистана, только под охраной бронеобъектов.

      Прибыли в Гульхану без приключений, развернулись, приступили к набору связей. Организовали пусть и небольшой, но тем не менее узел связи военного гарнизона «Гульхана» в составе:

- командирская машина БМП – 1К, командира 3-го мотострелкового батальона. Задача: обеспечить УКВ радиосвязь с отдельным разведывательным дозором и с подчиненными и приданными командиру батальона подразделениями;

- командно-штабная машина Р-145 БМ на базе БТР- 60ПБ. Задача: обеспечить КВ радиосвязь в радиосети командира полка(Файзабад – Гульхана – Ишкашим);

- радиостанция средней мощности Р-140 на базе ЗИЛ-131.Задача: обеспечить радиосвязь со штабом округа.

Организацией внутренней телефонной связи в полевом гарнизоне занялся начальник связи батальона.

А огневой кулак в данном географическом месте был собран довольно не слабый. Штатные огневые средства батальона, а это не менее тридцати орудий БМП – 1, да своя родная  миномётная батарея. Плюс батальону были приданы:

- гаубичная батарея артиллерийского дивизиона;

- взвод ЗСУ-23-4 «Шилка» зенитно-ракетной батареи полка;

- разведывательный взвод на БРДМ-2  от разведроты полка.

От подразделений боевого обеспечения( на военном сленге общевойсковиков –«спецы») 3-й мотострелковый батальон подпирали:

- инженерно-сапёрная рота полка( без одного взвода) во главе с командиром роты старшим лейтенантом Остапчуком  Александром Степановичем;

- рота радиационной, химической и бактериологической защиты(РХБЗ);

- средства радиосвязи роты связи полка;

-подразделения тылового и технического обеспечения.

Возглавил гарнизон заместитель командира полка майор А.Т. Арутюнян.

Буквально через сутки- двое, ночью, вызывают меня к майору А.Т. Арутюнану. Прибываю, докладываю,  а там уже командир инженерно-сапёрной роты.

      «Вот что, товарищ Пивень, получен приказ из штаба 40-й Армии. Заложить немедленно взрывчатку под спец аппаратуру. Обстановка далеко не ясная, тревожная, возможно нападение душманов на гарнизон. В случае угрозы захвата КШМ или радиостанции со спец аппаратурой – подорвать».

      Всё понятно. Для меня это особой новостью небыло. В училище связи преподаватели, особенно кто прошел Вьетнам, Египет, Анголу т.е. «горячие точки», так нас и учили: «Если будете обеспечивать связь в районах боевых действий, спецаппаратура будет подготовлена к немедленному уничтожению».

Время идёт, а законы войны не меняются.  Такое же жёсткое требование было предъявлено в годы Великой Отечественной войны в отношении наших гвардейских миномётов БМ-13(знаменитые «Катюши») и к ряду других образцов военной техники. Гриф один – секретно.

      Закладку зарядов провели довольно толковые, знающие своё дело сержант и рядовой инженерно-сапёрной роты. Вручили огнепроводные шнуры, провели с радистами короткое практическое занятие( по моему без утверждённого план- конспекта).

Я опечатал ящичек и со шнурами, и с  спичками. Бог свидетель – они для критического момента в бою не понадобились, но к отражению нападения противника готовились и мои экипажи. Огневые позиции, путём отрывки окопов в полный рост, оборудовать не удалось.

      Земля афганская, не чернозём ридной маты Украины. Камень, камень и редкий суглинок. Поэтому в основном применяли насыпные укрытия из камня, глины и подручных материалов.

Отработали действия экипажей в случае нападения. Составили боевые расчёты, исходя из порядка дежурства в эфире. А как по другому? Я находился в Гульхане, 1-й и 2-й мотострелковые батальоны с боями прорывались к Файзабаду.

      Здесь мы узнали о подвиге рядового Сергеева Леонида Павловича из разведывательной роты полка, захваченного в плен душманами во  время боя и казнённого ими. Здесь впервые мы прощались с погибшими в бою, которых вывозили через Гульхану в Ишкашим, на советскую территорию.

Вместе с тем потихоньку наша воинская служба, круглосуточные дежурства входили в русло, определённое нашими воинскими уставами. Была организована помывка всего личного состава нашего полевого лагеря с заменой нижнего белья.

      В этом вопросе постарались не только вещевая служба полка, но и, как не странно было для меня, молодого лейтенанта, наша родная рота радиационной, химической и бактериологической защиты.

Развернули они пункт обработки личного состава и давай нас в полевой палатке горяченькой водой обрабатывать, да с мылом, да с щёткой. Замечательно! Воду они шлангами из местной речки брали, подавали на свою спецтехнику, подогревали в котлах и нате вам – радуйтесь.

      Мало этого у них ещё и «парилка» на колёсах имелась. В один из отсеков машины для «прожарки» вещевого имущества, заскакивали голяком по три-четыре нашего брата – офицера. Подавался пар, подымалась температура – одним словом парилка.

Для полного счастья не хватало только берёзовых веников. Записан был у меня  в дневнике командир хим роты, да утерян был дневник в ходе постоянных переездов, перелётов, маршей и прочих военных маневрирований. Низкий ему поклон. Сколько лет прошло, а до сих пор помню свою первую полевую баню на афганской земле.

      А вот командира взвода из роты РХБЗ( когда к ним обращаются по военному коротко -  «химики», некоторые из них обижаются) старшего лейтенанта Мартышкина память сохранила и его работу со своими авторазливочными станциями на базе ЗИЛ-131. Перед приёмом вертолётов МИ-8 или из Файзабада, или из Ишкашима, готовил вертолётную площадку в Гульхане именно он. Поливал земельку афганскую, не давал подыматься пыльной бури при посадке и взлёте вертолётов.

    Упорядочен был приём пищи, как офицерским составом, так и сержантами, солдатами. Пошли занятия по боевой и политической подготовке, конечно же, с учётом суровой реальности.

      Отдыхал я в свободное время от дежурства и других хлопот в полевой палатке вместе с командиром инженерно-сапёрной роты старшим лейтенантом Остапчук А.С. и помощником начальника политотдела полка по комсомольской работе старшим лейтенантом Литвиновым. Замечательные люди, прекрасные офицеры.

С Сашей Остапчуком нас служебные дороги свели вместе через много лет в Заполярье, уже после развала СССР.

      Правда , Вооруженные Силы бывшего единого государства ещё держались за счёт офицеров советской школы. Были мы уже с ним к тому времени подполковниками, а затее вдвоём, всем чертям  и недругам нашего государства назло, стали и полковниками. Александр Степанович проживает ныне в г. Петрозаводске, а это столица Карелии. Поддерживаю с ним связь.

      А тогда? А тогда по вечерам, немного освободившись от дел служебных, завязывался разговор. А на душе- то не радостно. За пологом палатки - афганская зима 1980года. Темнеет рано, светает поздно. Кругом голые скалы. Пейзаж ещё тот. Отдыхали одетыми.

      Во-первых, в  любой момент мог начаться обстрел, во-вторых, Памир не Кавказские горы, лесов нет в принципе. Так что печурку в палатке топили по особому режиму, в основном по вечерам и ночью. А днём, когда все  в служебных делах, печь отдыхала.

      Бывало и наоборот – ночью весь гарнизон на боевом дежурстве, тогда днём подтапливали. В любом случае экономно к дровишкам относились. Часто вспоминали свои семьи, своих любимых. У них двоих уже были дети. За вечерним разговором и чаепитием и на душе легчало. Благодарен я им за поддержку, за умение и меня где-то подправить, дать по службе хороший совет. Всё-таки они были уже с опытом работы, оба на капитанских должностях, а у меня шёл только первый год офицерской службы. Хотя и я не из скороспелых.

      До срочной службы год отработал станочником по месту рождения и юности, на Краснолучском машиностроительном заводе, поварился в рабочем коллективе, увидел, как он, трудовой рубль, рабочему человеку даётся. Затем призыв в ряды Советской Армии, учебный батальон связи в пос. Гостомель под Киевом, поступление в Полтавское высшее военно-командное училище связи и четыре года учёбы.

С каждым днём, с каждой неделей всё сработаннее показывали себя радисты полка. Оно и не удивительно. Экипажи занимались только делом, только радиосвязью.  Сами лезли в технические описания, в структурные и принципиальные схемы. Жизнь заставляла.

      Очень хорошо сработались с передающим и приёмным радиоцетрами узла связи штаба КСАВО. Качество радиоканала с Алма-Атой росло, его стали сдавать на коммутатор и пользоваться практически, как проводным. Появилась возможность переговорить с родным городом  Ош, где остались семьи офицеров и прапорщиков. Об этом я доложил заместителю командира полка майору Арутюняну Артуру Татавосовичу.

      Мы понимали, а я в-первую очередь, что определённое нарушение в этом есть. Использование военного канала связи не для служебных переговоров. В тоже время прекрасно понимали, какая это огромная радость, какая моральная поддержка офицеру переговорить с любимым человеком, просто услышать голос жены. Ведь разлука точит душу человека. В общем, не всегда и не так просто, но удавалось переговорить. У некоторых  из офицеров наворачивались слёзы, которых они, конечно же стеснялись. Что скажешь?

Авторитет связистов продолжал расти. Большинство офицеров и прапорщиков в полевом гарнизоне теперь знали имя и фамилию вот того лейтенанта-связиста, вот с той большой радиостанции с высокими антеннами.

В 2010году я был в Москве на встрече ветеранов нашего 860омсп(точнее сама встреча была в подмосковном санатории). Ко мне подошли несколько седых офицеров и прапорщик, как в запасе, так уже и в отставке: « Вы Пивень – правда?» Прошло 30 лет. Люди помнят до сих пор, то эмоциональное состояние, когда они из Афганистана, практически из окопа, благодаря связистам, смогли услышать родной и далёкий голос.

Я отвечаю им: « А я вот, к сожалению, вас не по имени, ни по фамилии не помню». Они в ответ: «Не удивительно, нас- то было много, а офицер-радист один» Это же великое дело, когда ты остаёшься в людской памяти. Прошло тридцать лет, а я до сих пор помню радиопозывные:

«Осень – 76»(это Файзабад),  - я «Слава – 98»(это Гульхана). Как Вы меня слышите? Приём.

 

Мои зарисовки и фото в Гульхане ( текст автора ).

Из окна радиостанции Р-140. Вдали два ущелья: одно в сторону Пакистана, второе к Китаю.

 

Ежедневная разведка  от 3-го батальона на Искатуль( к пакистанской границе). 1марта 1980г.

 

На дальне плане те самые ущелья, которые и прикрывал 3-й мотострелковый батальон.

Подвиг рядового Сергеева Леонида (разведывательная рота полка).

Настройка приёмника  радиостанции средней мощности Р-140(февраль 1980г.)

Левый рисунок – взлет МИ-8 с вертолётной площадки гарнизона «Гульхана».

Правый рисунок -  механик-водитель БМП-1 третьего мотострелкового батальона

23февраля 1980г. Я зачитываю поздравительный приказ Министра Обороны СССР. Почему я, командир радиовзвода зачитываю, по статусу это должен делать старший воиский начальник. Объяснение простое – я  только-что принял его по радио и в моих каракулях скорописью мог разобраться только я, а времени на переписывание уже не было. Вот начальник гарнизона майор Арутюнян А.Т. и принял решение «Пивень, зачитывай приказ».

 

23февраля 1980г. На заднем плане моя родная радиостанция средней мощности Р-140. Видны  две мачты передающей и приёмной антенн и даже радист, выглядывающий в открытое окно.